ВСЕМИРНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ-1957 В МОСКВЕ

Михаил Ринский

ВСЕМИРНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ-1957 В МОСКВЕ

Фестиваль молодёжи и студентов в Москве был первым крупным международным шоу, устроенным Н. С. Хрущёвым после ХХ съезда для укрепления своего нового имиджа. И первым участием израильской официальной молодёжной делегации в столь массовом мероприятии в СССР.Автору очерка, в то время москвичу – участнику фестиваля, а в наши дни – израильтянину, недавно удалось собственные воспоминания дополнить рассказом руководителя израильской делегации на фестивале Давида Сорека. Отправимся в путь по волнам памяти сначала моей, а затем – Давида.

1. ПОСЛЕ ХХ СЪЕЗДА
Память хранит, как совсем недавние, события, которые сегодня уже – достояние истории. Вот передо мной фото встречи с делегацией Ямайки на Всемирном фестивале, где я – в числе гостеприимных хозяев. Подумать только: прошло уже целых полвека! Но помнится очень многое из событий и эпизодов этого, по тому времени для Москвы грандиозного "мероприятия", потребовавшего огромного напряжения тогда ещё не развитой для подобных действ инфраструктуры столицы.
1957 год был годом всеобщего энтузиазма после смелого разоблачения культа личности, посулов нового Генсека и надежд на серьёзные перемены. Всемирный фестиваль в Москве должен был, с одной стороны, подтвердить курс на относительную демократизацию, а с другой – вернуть если не всех, то многих из отшатнувшихся от "родины социализма" и привлечь новых "друзей". Н. С..Хрущёв из кожи вон лез, стремясь доказать недоказуемое, начиная от его якобы непричастности к сталинским репрессиям и кончая призывами к миру и дружбе, заигрыванием с вчерашними врагами.
Все мы в то время ещё жили ожиданиями существенных перемен, обещанных Хрущёвым после разоблачений ХХ съезда. Продолжали возвращаться родственники из лагерей и тюрем, но далеко не все были реабилитированы. Разворачивалось строительство жилья, но до хрущёвской панельной массовки пока не доехали. А вот обескровливающее страну соревнование в космосе с американцами продолжалось, и как раз в дни фестиваля СССР запустил первые межконтинентальные ракеты, а потом и первый спутник.
Вступил в соревнование Никита Сергеевич и в красноречии: не раз нас, "представителей" молодёжи, собирали в новеньком Дворце спорта на шоу-митинги, где генсек, разгорячась и отбросив подготовленный помощниками текст, рисовал радужные картины: "Наши дети будут жить при коммунизме!" Ораторского апогея Никита Сергеевич достигнет где-то в период освоения целины. Запомнилось, как в тот период на одном из подобных митингов он рисовал картину бескрайнего казахстанского поля , в котором плывут комбайны, "как жирафы и прочие птицы". Бурные дежурные аплодисменты заглушили взрыв нашего молодёжного хохота. А на следующее утро в газетах читали про комбайны в поле, "как в море корабли".
Но целина ещё впереди, а пока генсек решил попытаться поправить международный имидж: слишком неоднозначно воспринял мир хрущёвские разоблачения. Поначалу многие и в России, и за рубежом поверили если не всему, то многому, что генсек с таким темпераментом неустанно твердил в многочисленных пламенных речах. В его непричастность поверить было невозможно, но в некоторое оправдание ходил, а, может быть, и был подброшен такой анекдот.
На очередном митинге – голос с места:
- Никита Сергеевич, но если вы всё видели, что творилось в сталинские времена, что же вы молчали?
- Это кто задал вопрос? Встаньте! – никто не встал.
- Вот видите, боитесь, молчите. Вот и я молчал.
В любом случае, на ХХ съезде Рубикон был перейдён, и начался период, который И. Эренбург охарактеризовал, как "оттепель" И вот в этих условиях Москва взяла на себя проведение шестого по счёту Всемирного фестиваля, который по размаху затмевал все предыдущие аналогичные в столицах так называемых "стран народной демократии". Но главное – на него были приглашены не только просоветски настроенные, но и все движения, союзы и группы, солидарные с лозунгом: "Мир, дружба". Этот ход позволил организаторам привлечь мировой молодёжный политический центр и даже кое-кого из "правых".
В западном мире не было единства: если власти США, мягко говоря, не приветствовали участие своих левых, то делегации Франции и Италии, к примеру, достигали двух тысяч человек. Для маленького Израиля и двести человек было совсем немало. Но к этому мы вернёмся. А пока…

2. ЛИЧНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
АВРАЛ
Подготовка к фестивалю велась с невиданным дотоле размахом. Центральным, самым заметным и афишируемым было строительство спортивного комплекса в Лужниках, на болотистом как бы полуострове излучины реки Москвы, как раз напротив Воробьёвых (тогда – Ленинских) гор. Строились одновременно Большая и Малая спортивные арены, Дворец спорта, открытый бассейн с трибунами, с подогревом воды. Аврал был необыкновенный. Лужники объявили всенародной стройкой.
К открытию фестиваля приурочили и открытие метро, со станцией на новом двухъярусном мосту над рекой. В спешке красивый арочный мост выполнили из такого бетона, что в дальнейшем, когда началась его интенсивная коррозия, пришлось менять его конструкции. Но тогда новое метро к Лужникам и далее – до университета сыграло большую роль в транспортом обслуживании зрителей. Срочно подлатали асфальт дорог и тротуаров в местах движения автобусов делегатов и их прогулок. Отремонтировали фасады на этих улицах, ветхие дома прикрыли заборами. Привели снаружи кое-как в порядок и покрасили даже сохранившиеся Божьи храмы всех конфессий: среди иностранных гостей и туристов было немало верующих. В том числе "освежили" и Московскую хоральную синагогу, как и прилегающие участки улицы Архипова, куда ожидался большой наплыв наших, зарубежных и "своих", соплеменников. Но фактическое их количество перекрыло все "плановые показатели".
На фестиваль работал, пожалуй, весь Союз: нужны были камень, цемент, облицовка, металлические конструкции для зданий; нужны были для делегаций не только новенькие автобусы – простенькие, тогда ещё ЗИСы, - но и грузовые машины – именно в открытых кузовах машин все делегации "парадом" везли на открытие и закрытие фестиваля. Новшеством для стадионов страны были электронные табло. Нужны были машины милиции, ГАИ, скорой помощи; нужно было всё до мелочей каждому делегату и гостю: всё, вплоть до туалетной бумаги, было в стране дефицитом. А каково было, при известном качестве наших фабрик, одеть красиво и современно тысячи делегатов, спортсменов, участников показательных выступлений, обслуживающего персонала, охраны…
Комсомольцы в обязательном порядке, но и прочие москвичи – "по личным обязательствам" и "с энтузиазмом" отрабатывали на ударных стройках и благоустройстве столицы десятки часов. На обновление фасадов и прикрытие заборами ветхих домов на магистралях и в зонах, где должны были проезжать и гулять гости, в Москву направляли молодых строителей с периферии – их энтузиазм был неподдельным: в Москве можно было всё-таки и поесть, и "достать", к примеру, обувь. Делегация Израиля на Садовом кольце, у здания МИДа СССР
Ещё, кажется, за год до фестиваля провели Всесоюзный фестиваль, в порядке подготовки, и на основе его опыта и опыта фестивалей в "демстранах" отработали программы и подготовили персонал. Подготовили сотни спортсменов и танцоров, участвовавших в показательных выступлениях. Не говоря уже о членах делегации Союза, в том числе спортсменах, участвовавших в соревнованиях.
Иностранных делегатов, гостей, спортсменов разместили частью в гостиницах, частью – в студенческих общежитиях: на первую половину августа их освободили, специально подремонтировав. Но, конечно, условия не только в общежитиях, но и в гостиницах Москвы в то время, да и сейчас ещё весьма уступали и уступают большинству столиц мира. Другое дело, что и гости фестиваля были в основном народ неприхотливый: левая молодёжь.
Вся программа каждой делегации была расписана заранее, и не только к каждой делегации, но и на каждое её мероприятие были "прикреплены" " хозяева", принимавшие гостей. С одной стороны, гости были окружены заботой, им некогда было скучать. Но главное – они были под постоянным неусыпным надзором, так как в группах "хозяев" были и сотрудники соответствующих органов…

ЧЛЕН КОЛЛЕКТИВА
Мне посчастливилось попасть в число нескольких тысяч тех, кому предстояло присутствовать на торжествах открытия и закрытия, с помощью разноцветных флажков "рисуя" на всю трибуну то эмблему, то голубей, то лозунги фестиваля. Одновременно, конечно, удалось увидеть эти красочные зрелища, массовые спортивные и театрализованные выступления. Немаловажным для тех времён было и то, что всем нам, участникам шоу, а также всем, кто обслуживал, охранял, кормил гостей, выдали по тем временам элегантные куртки, тенниски и брюки из тогда ещё дефицитной синтетики. За всё это мы должны были отработать на строительстве Лужников сколько-то часов. Впрочем если бы не попал в эту группу, всё равно бы отработал, как практически вся молодёжь Москвы.
Я в то время был ещё молодым специалистом. Окончив в 1955 году Московский институт инженеров транспорта, я был направлен на должность мостового мастера, но уже через полгода переведён в Москву, в Управление дороги и вскоре назначен старшим инженером. Мне было 24 года, я был активным: возглавлял спортивную работу, вёл стенгазету и печатался в многотиражке. Вообще-то "пятый пункт" в нашем центральном ведомстве не приветствовался, но на технических должностях был весьма не редок. Я быстро стал своим в коллективе, но кадровик, он же и парторг мне выговаривал за остроязыкость в стенной печати. Например, что и кого я имел в виду, когда, подражая Маяковскому, писал о "грязи":
Мы долго терпели твоё обличие,
Но время не то, не те года,
И мы закричим, позабыв приличие:
- К чёрту! Хватит! Вон – навсегда!
А главное – отказался от предложения написать заявление с просьбой о приёме в кандидаты партии. Предложение, как я понимал, было вызвано только тем, что надо было выполнять план пополнения и без того многомиллионных партийных рядов, а в нашем управлении явно не хватало молодёжи. Вот и включение меня в список на зрительскую трибуну фестиваля объяснялось тем же "дефицитом".
Мало того: меня включили ещё и в одну из групп "хозяев", долженствовавших принимать гостей при их посещениях тех или иных "трудовых коллективов", чаще устраивавшихся не в цехах предприятий, а в их клубах. Так, в Сокольниках мы, "члены коллектива" одного из заводов, принимали упомянутую делегацию Ямайки, чернокожих (кроме человек трёх) темпераментных ребят и девушек. Интересно, что ребята были сплошь худощавые, а девушки – в большинстве весьма упитанные. Отличались исключительной музыкальностью и подвижностью. Первое качество они ярко проявили, мелодично и в то же время ритмично исполняя классику и лёгкую музыку на…металлических бочках разной высоты деревянными молоточками. Дно бочек было разделено молотком и зубилом, на "отсеки", соответствующие нотам. А исключительную подвижность ямайцы продемонстрировали в танцах.

На встрече с делегацией Ямайки. Слева - автор очерка Михаил Ринский
К фестивалю – что поделаешь? – пришлось властям в полной мере "реабилитировать" танцы буги-вуги, рок и твист, за которые, как и за джинсы, ещё лет пять назад исключали из комсомола, а меня самого, вступившегося за "грешившую" этим студентку, сместили с "поста" комсорга. Отставшие и в танцах, и в современной незатейливой моде, мы, "совки", пытались подражать, даже островная Ямайка была для нас примером. Ну а темперамент эти раскрепощённые молодые люди не скрывали, и, наверное, одним из просчётов организаторов фестиваля было то, что не были предусмотрены и розданы средства предохранения, в связи с чем демографический фонд многонационального государства, о котором так печётся сейчас нынешний президент, после фестиваля стал ещё разнообразнее. Зарубежные же девушки эти средства, как и прочие средства гигиены и косметику, привезли с собой. Зато с нашей стороны, как правило, на встречах в достатке было и шампанского, и прочего "прилагаемого".

ЖИЗНЕННЫЙ УРОК
Был я "членом коллектива" и ряда других предприятий. В частности, одно из них принимало делегацию молодёжи ныне почившей в бозе Германской демократической республики., русоголовые члены которой были, быть может, менее темпераментны, но не менее талантливы и – уж точно – раскрепощены, несмотря на присущую этой нации и неусыпно поддерживавшуюся властями и руководством делегации дисциплину. На этой встрече я познакомился с хорошенькой флейтисткой из Лейпцигского оркестра. Слишком малое количество свободного времени, оставленное нам организаторами, ограничило количество наших встреч, но всё-таки они были для меня, неискушённого молодого "совка", откровением. Но окончилось наше знакомство ещё до конца фестиваля. В один из вечеров я приехал в Центральный парк имени Горького, где её оркестр должен был играть на открытой эстраде, после чего им давалось свободное время. Как всегда, сел на первый ряд, напротив Лархен (имя изменено). Её молодые оркестранты уже знали меня и здоровались, перекидывались впечатлениями, шутками. Я был не единственным: ещё несколько "поклонников" и "поклонниц" не только таланта, но и личных качеств некоторых оркестрантов разместились на первом ряду.
Небольшой немецкий у меня был, начальный русский – у них. И вот, на один из вопросов ребят, ещё до начала концерта, я ответил, вставив, очевидно, вместо немецких слов схожие на идише, который многие годы слышал дома от мамы с папой. Тут же сидевший рядом оркестрант что-то сказал Лархен и окружающим ребятам, и они все повернулись в мою сторону. " - Ду бист юден?"- с какой-то вызывающей серьёзностью спросил тот же молодой немец.
Я посмотрел на Лархен – у неё на лице была смесь удивления и, как мне показалось, возмущения: мол, как это её не поставили своевременно в известность? А, может быть, и отторжения? Её серо-голубые глаза, раньше обычно тёплые, на сей раз смотрели жёстко и даже как-то враждебно. Признаться, я настолько редко сталкивался с проявлениями антисемитизма по отношению лично к себе, тем более со стороны женщин, что у меня и мысли не возникло специально сообщать о своей национальности, к тому же – искусственно её скрывать. Но, посмотрев в её глаза, я сразу вспомнил о крематориях, гетто, о погибшей в душегубке бабушке. Может быть, мне тогда так только показалось, и я напрасно гиперболизировал реакцию этих моих ровесников, но в ту минуту я вскочил, как ужаленный, и, подскочив к краю невысокой эстрады, прокричал сначала: " Я! ( Да!) "в лицо задавшему вопрос, а потом: " Ё, их бин а ид! ( Да, я еврей!) " – в сторону Лархен, сидевшей сравнительно далеко от края сцены, специально произнеся эти слова на идише, понятные каждому немцу. После чего повернулся, сунул одну руку в карман брюк и, демонстративно не спеша, удалился по направлению к танцевальной площадке.
Выйдя из поля зрения молодых антисемитов, я повернул к главному входу. Остановившись, по пути к метро, на середине подвесного пролёта Крымского моста, я, под действием прохладного ветерка, окончательно успокоился, напомнив себе, что "отрицательный опыт – это тоже опыт". "Надо быть готовым к чему-то подобному всегда," - решил я для себя и, в общем, не ошибся.

КОНТАКТЫ С ИЗРАИЛЬТЯНАМИ
Так в шутку говорили во время и после фестиваля мы, московские евреи, между собой, намёком на инопланетян подчёркивая, сколь желанными и недосягаемыми для многих из нас были встречи с израильской делегацией.
Плотная загрузка в дни фестиваля оставляла не так много времени на то многочисленное, что хотелось бы увидеть и в чём поучаствовать в дни фестиваля. С работы отпускали только на время "мероприятий", в программе которых мне надлежало участвовать по "разнарядке". Конечно, удавалось какое-то время из рабочего 8-часового дня (а их тогда было шесть в неделю) прихватить, но ведь были ещё и вечерние "плановые" приёмы делегаций, вроде описанных, и встречи ( да простят меня) с той самой Лархен.
И всё-таки мне удавалось несколько раз увидеть делегацию тогда ещё молодого Государства Израиль и совсем немного пообщаться с её членами. Не то чтобы я особо к этому стремился: сионистом я не был. Но посмотреть на своих единоверцев было интересно. Разве большинство из миллиона русскоязычных, живущих ныне в США, не стремилось бы посмотреть на российскую делегацию, к примеру, на Олимпиаде? Тем более, что советские власти, сделав из этой делегации "запретный плод," сами разжигали любопытство, и не только московских евреев.
Сразу надо сказать, что делегация Израиля состояла фактически из двух. Первая половина - от молодёжи партий социалистического толка МАПАЙ и МАПАМ, в этой делегации был и арабский коллектив. И вторая половина - От Коммунистической партии Израиля, тоже из евреев и арабов. Обе делегации были довольно многочисленны – по сто человек Они официально были единой делегацией Государства Израиль, но и на открытии и закрытии, и по улицам города ходили двумя колоннами, одна за другой. Мне, к сожалению, не пришлось быть среди организаторов или приглашённых на встречи с ребятами из Израиля: на них был особый отбор, и уж конечно не из числа нас, "пятипунктников", разве только тех, на присутствии которых настаивали израильтяне. Скрывался и маршрут их прохода и проезда по улицам Москвы, а бывало – и он не соответствовал тому, что удалось узнать. Например, однажды я случайно увидел целую толпу единоверцев, ждавших на площади Революции "нашу" делегацию, и тоже решил подождать, но тщетно: ожидали, что их поведут в музеи. Но, наверное, и в этом случае им изменили программу.

Давид Шорх - Сорек, 1957 год
Было и такое. В Камерном театре , в то время он, кажется, был ещё театром имени Пушкина – должен был состояться концерт израильской делегации. Лишь утром делегаты узнали, что концерт переносится – то ли в театр транспорта, то ли в Центральный дом культуры железнодорожников, под предлогом, что зал там больше. Всё бы ладно, но зрителей не оповестили, новых билетов не приготовили. Об этом эпизоде читатель может прочесть ниже, в рассказе руководителя делегации Израиля Давида Сорека.
Совершенно неожиданно я увидел однажды шествие израильской делегации к Лужникам со стороны Пироговской улицы. Сначала показалась буквально демонстрация людей, плотно окружавших делегацию, а потом стали слышны и "позывные", которые её сопровождали, куда бы она ни направлялась: "…А лэйну шалом, шалом, шалом алэйхем!", - " Мир нам и вам" - гремело над шествием, причём пели не только и даже не столько делегаты, как сопровождающие . Потом я узнал, что многие молодые евреи буквально ночами дежурили вблизи места дислокации делегации Израиля и сопровождали её везде, где это было доступно.
Впереди и по сторонам демонстрации шло несколько милиционеров и люди в штатском, отличавшиеся от восторженной толпы своим спокойствием. Молодым неопытным глазом трудно было отличить сотрудников КГБ от, безусловно, сопровождавших делегации сотрудников израильских спецслужб и добровольцев. Нет сомнения, что функции кое-кого не ограничивались обеспечением безопасности, но за то, что её на фестивале обеспечили, надо отдать всем им должное.
Опасаясь первых, некоторые "перестраховщики" шли по тротуарам параллельным курсом. В то время я, наверное, не был столь осмотрительным и быстро оказался рядом с идущими делегатами. Над нестройными рядами реяли израильские флаги, в руках многих были израильские флажки. Один из них тут же оказался и у меня в руках, вместе с несколькими значками: в виде израильского флага с магендавидом на нём – на одних значках - от коммунистов и значков с семисвечником – от социалистов. Но для нас они были едины. Яркая красивая форма; все ребята и девушки, как на подбор, - рослые и загорелые, жизнерадостность на лицах и делегатов, и сопровождающих. Чуть отстав, я и здесь, как и на открытии фестиваля, убедился, что фактически – две делегации. И вторая делегация "левых" была столь же внушительной, но здесь были не только израильские, но и красные флаги. В обеих делегациях были и арабы.
Как и многие, я, не проникнутый в ту пору сионистскими настроениями, невольно включился в атмосферу всеобщего восторга, если не ликования. Успехи Израиля в войнах с соседями заставили уважать это небольшое государство всех, даже врагов. Разоблачение сталинских компаний "космополитов" и " дела врачей" позволило выше поднять головы российским евреям. Вот почему уже на открытии фестиваля марш по дорожке арены израильтян сопровождался такой овацией, которой были удостоены лишь немногие колонны. Но одно дело – сидеть на 20-м ряду трибуны, да ещё держа в руках флажки и следя за командами "дирижёра" трибуны, а делегацию видя среди других, и другое – оказаться буквально среди живых героев, возможно, не раз державших в руках автоматы. Это могли быть ребята, отслужившие в армии: военнослужащих среди израильских делегатов, как они сказали, не было.
Попытался я с друзьями увидеть делегатов Израиля и в один из дней, ещё засветло приехав на улицу Чернышевского с целью пройти на улицу Архипова, к синагоге. И хотя через плотную толпу я протиснулся почти к зданию, но далее пути не было: оцепление из самих же евреев преодолевать было бы неуважительно. Зато в толпе там и сям были плотные кучки людей, в центре которых, как правило, по двое ребят в бело-голубых нарядах отвечали или на русском без переводчика, или на идише и английском на самые разные вопросы, кроме слишком острых – тут уж сами слушатели одёргивали "провокатора": все понимали, что в толпе немало "ушей". Лично для меня и друзей этот вечер имел те последствия, что с тех пор мы уже не эпизодически, а регулярно в большие еврейские праздники приезжали на улицу Архипова и принимали участие в вечерних весёлых встречах, с каждым годом всё более массовыхДелегация Израиля на Киевском вокзале Москвы
Закрытие фестиваля проходило куда более свободно, раскрепощённо, дружественно. Если на открытии доминировали прекрасные по-своему, но всё же марши типа "Гимна демократической молодёжи", то окончание сопровождалось песней: "Летите, голуби…" Массовые театрализованные и спортивные выступления были сложны и отточены до совершенства. Фестиваль прошёл удачно для всех: Хрущёву он позволил укрепить популярность и завоевать новых молодых приверженцев, прежде всего в странах третьего мира. Но, в то же время, молодёжь стран Запада воочию убедилась не только в нелёгких условиях жизни в "стране победившего социализма", но и в том, насколько отличаются понятия "демократии" в странах с разным строем. Фестиваль приоткрыл "окно в Европу" советской молодёжи и в большой степени способствовал становлению не только "шестидесятников", но и их аудитории. С другой стороны, он намного усилил интерес евреев Союза к своей исторической родине.
Надо было видеть израильскую делегацию и слышать овацию в её честь, чтобы понять, какую огромную роль сыграло её участие в становлении национального самосознания советской еврейской молодёжи. Для неё молодые, сильные израильские делегаты явились привлекательным символом нового своего государства, а то, что делегаций было две, говорило особенно наглядно о разнице с однопартийным строем. Яркое впечатление это до сих пор сохранилось в моей памяти.

3. РАССКАЗ ДАВИДА СОРЕКА
ИЗРАИЛЬ – АКТИВНЫЙ УЧАСТНИК ФЕСТИВАЛЯ
С 1948 года, после Голды Меир, ни одному официальному лицу Израиля не удавалось свободно и открыто общаться с советскими еврейскими гражданами. Фестиваль предоставлял такую возможность. И хотя свежа была память о сбитом в 1955 году над Болгарией израильском пассажирском самолёте и 58 жертвах, руководство еврейского государства решило откликнуться на приглашение советских властей и Оргкомитета фестиваля и прислать делегацию.
Разоблачения ХХ съездом деяний кремлёвского диктатора, в том числе "дела врачей", дали молодому еврейскому государству надежду на поддержку со стороны СССР в борьбе с антисемитизмом и на ослабление этой державой поддержки врагов Израиля. Но была ещё одна важная цель участия израильтян в фестивале. Для маленькой страны жизненно важным вопросом была необходимость роста еврейского населения страны. Воюющему Израилю нужны были защитники, развивающемуся – рабочие руки и специалисты любых профессий. В то время притекал ручей репатриантов из Польши, но нужна была мощная река, которая могла стать полноводной, только если продлится, по определению И. Эренбурга, оттепель.
Советские власти рассчитывали на преобладание левых в делегации Израиля, которые в те годы, несмотря на сталинские дела "космополитов" и "врачей", в основной массе оставались доброжелателями Советского Союза. После непростых внешних и внутренних переговоров было согласовано, что формально единая делегация Израиля будет состоять фактически из двух: ста человек – от сионистски настроенных партий МАПАЙ и МАПАМ (включая в последней арабскую группу) и ста человек – от исповедующей интернационализм Компартии Израиля. Руководителем делегации был назначен один из активистов кибуцного движения Давид Сорек.

ЛИДЕР МОЛОДЁЖИ
Давид родился в 1930 году в бессарабском городке Хотин, в семье раввинов. Детство и юность Давида прошли сначала в неспокойной обстановке приграничной зоны, затем – в гетто, где погибли отец и вся его семья. Лишь мать, старшего брата и самого Давида буквально в последний момент спасли партизаны. После войны бессарабским евреям было дано право до июля 1946 года выехать в Румынию. Давид не хотел уезжать, но когда директор школы позволил себе антисемитское высказывание, пришёл к матери и заявил: " Едем!". Старший брат, призванный в армию, не смог уехать. Ему удалось вырваться только в 1975 году.
Вся жизнь Давида Сорека - и трагическая её часть до 1946 года, и героическая на земле израильской - необыкновенно интересна и заслуживает отдельного подробного рассказа. Здесь же только необходимо пояснить, почему именно ему была доверена столь ответственная миссия руководства делегацией страны.
С первых дней на тогда ещё подмандатной территории Давид Сорек был одним из молодёжных вожаков. Ещё в лагере для репатриантов, в 17 лет, он возглавил охрану от "набегов" арабов. Затем, живя в кибуцах, организуя и возглавляя их, Давид Сорек одновременно участвует во всех конфликтах в Негеве и войнах молодого государства. Параллельно с руководством кибуцем, Давида назначают ответственным за безопасность кибуцев и мошавов Негева. Дпя решения вопросов тяжёлого положения с безопасностью кибуцев Сорек был приглашён в 1954 году к премьер-министру Давиду Бен-Гуриону, который в то время был и министром обороны. Он очень внимательно выслушал доклад и предложения кибуцников и тут же при них дал, к восторгу Сорека, чёткие, короткие указания Моше Даяну и Шимону Пересу.
Возможно, эта встреча явилась одной из причин того, что в 1956 году Давида Сорека пригласили в Тель-Авив, где ответственный сотрудник Моссада Иосиф Меллер предложил ему возглавить делегацию Израиля на Всемирном фестивале в Москве, как отличному организатору, владеющему русским языком.
Давид понимал, какую ответственность он брал на себя. Во-первых, достойно и по возможности – большему количеству людей представить лицо молодой страны, о которой многие знали только из негативных источников. Во-вторых, донести до максимума советских евреев, что их в Израиле ждут и в их помощи нуждаются. И, конечно же, обеспечить безопасность делегации и каждого делегата, оградить от возможных провокаций с любой стороны. Получив заверения в том, что делегация может рассчитывать на помощь израильских дипломатов в Москве, правда немногочисленных, а также помощь, естественно – не открытую, сотрудников Моссада, Давид не заставил себя уговаривать. Помимо прочего, ему Моссад обещал организовать встречу со старшим братом, которого он не видел с 1944 года.

ИЗРАИЛЬТЯНЕ ГОТОВЯТСЯ
Началась напряжённейшая подготовка израильской делегации. Прежде всего, её нужно было сформировать, проведя конкурсы, из лучших молодых танцоров, певцов, музыкантов. Немало способных, спортивных, здоровых молодых людей отобрали из числа солдат ЦАХАЛа, но министерство обороны запретило им участие, и пришлось срочно искать замену.
В результате, сформировали замечательный ансамбль, включавший хор, оркестр и танцевальную группу. В репертуаре были песни и танцы как восточноевропейских евреев и Запада, так сефардских и йеменских евреев. Среди делегатов было немало знавших русский и европейские языки. "Художественная" часть делегации насчитывала 90 человек, включая арабскую группу. Десять человек из ста составляли, так сказать, командно-техническую группу во главе с Давидом Шорхом – под этой фамилией Сорек и в дальнейшем выезжал в Союз, а позднее - в СНГ.
Подготовили, отобрали и изготовили большое количество различных сувениров, агитационных печатных изданий. С самого начала между двумя "ветвями" делегации было согласовано: знаком сионистской делегации стал семисвечник, символ государства; знаком коммунистической - Маген-Давид, общенародный символ. Не только на сувенирах, но и на официальных "опознавательных" нагрудных значках делегатов.
Один из сувениров - книжка-брошюра Аарона Мегеда в переводе на русский Мириам Роде "Письма из Израиля". В ней, наряду со скромным описанием жизни, становления и военных успехов Израиля, во избежание обвинений советских властей, призыв к репатриации был "между строк". Заканчивалась брошюра словами: "Нужно надеяться – до свидания!". Той же надеждой на встречу на земле обетованной были проникнуты изданные на русском языке "Еврейский календарь", "Песенник", несколько номеров журнала "Молодёжь Израиля".
Коммунистическая сотня делегации Израиля готовилась по собственной программе.

ИЗ ХАЙФЫ В МОСКВУ
Фестиваль проходил с 28 июля по 11 августа. Организаторы спланировали приезд и размещение каждой из многочисленных делегаций из 131 страны. Израильтяне отплыли из Хайфы на турецком корабле. Сионистская часть делегации Израиля во главе с Давидом Шорхом решила опередить события и приехать в Москву дня на три раньше, для чего сошла с корабля на берег в одном из турецких средиземноморских портов и поездом доехала через Стамбул, Болгарию и Румынию до пограничной советской станции Унгены. Предварительно сообщили о пути следования поезда, и в некоторых городах Румынии местные евреи успели подготовиться и приветствовать израильтян. Например, на вокзале в Яссах висел лозунг на иврите.
Но по прибытии в Унгены произошла осечка. Советские власти, скорей всего, не были готовы к такому досрочному железнодорожному "прорыву" израильских сионистов в Москву, да к тому же и не хотели этого. Комендант пограничной станции Унгены приказал отцепить вагоны с делегацией, задержав её на те самые дни, которые она пыталась выиграть пересадками. Обращение по телефону в Москву, в оргкомитет решило только практические вопросы трёхдневного пребывания делегации в Унгенах: бесплатного питания (пожалуйста в ресторан, но по 10 долларов). Умываться – пожалуйста: в общественных туалетах. Посетить город – нельзя: пограничная зона. Репетировать – нет зала.

Так встречали израильскую делегацию по пути следования поезда.
Руководителям делегации ещё в Израиле рекомендовали не конфликтовать с местными властями, не давать повода для разжигания антисемитских настроений. Что ж, Давид Шорх дал команду репетировать прямо на перроне вокзала. Танцевали, пели. Сразу сбежался народ, в том числе и местные евреи. Власти тут же предоставили для репетиций спортзал, а подходы к залу перекрыли под предлогом уборки улицы.
Сопровождающий израильской делегации на всё время фестиваля Дмитрий, представившийся сотрудником ленинградской газеты, был улыбчив, вежлив, гостеприимен. Но когда кто-то из делегатов подарил пробегавшей по перрону девочке сувенирную открытку, не постеснялся отнять её под каким-то предлогом. Девочку успокоили другой открыткой. Позднее тот же Дмитрий всё так же вежливо запретил раздавать религиозные сувениры. Тогда арабские делегаты, входившие в МАПАМ, во главе с юристом Махмудом начали сами раздавать еврейские религиозные сувениры – за ними так не присматривали. Вообще, Давид Сорек добрым словом отзывается о поведении арабской части их делегации, говоря, что они не уступали делегатам-евреям в своём патриотизме. Митинг на вокзале города Киева. На трибуне - Давид Сорек
Первая же после Унген крупная станция – Кишинёв. Знали, что в нём много евреев, приготовили сувениры. Но на перроне их встретила лишь горстка комсомольцев с цветами: власти очистили подходы к вокзалу. Давид, как руководитель, вышел в город – и был тут же окружён людьми. Видя, какое количество людей стремится общаться с израильской делегацией, власти старались сократить стоянки на промежуточных станциях и перекрыть выходы на перрон. Были случаи, когда сами делегаты с риском находили лазейки, чтобы оказаться в толпе местных жителей. Совсем не обязательно – евреев. Но местным евреям старались по возможности уделить внимание. Лишь в столице Украины власти показательно допустили встречу с киевлянами, вылившуюся в настоящий митинг. С помощью Моссада и украинской делегации Давиду удалось встретиться со старшим братом.
На многих станциях, в том числе и на Киевском вокзале Москвы, - везде, где было возможно члены делегации демонстрировали своё искусство в танцах, пении, вовлекая и окружающих, стараясь лучше донести до них жизнерадостность и энергию народа своей страны. Раздавали и обменивались сувенирами. На станции Казатин бывший фронтовик в парадной военной форме, получив значок от Шорха, не имея ничего другого, снял с фуражки кокарду и отдал Давиду. Через много лет, в 2000-м году, Борис Полонский, уже репатриант, разыскал Давида в Израиле и показал его значок.

ИЗРАИЛЬТЯНЕ В МОСКВЕ
В Москве делегацию Израиля поселили в студенческом общежитии Тимирязевской сельскохозяйственной академии, в отдалении от станций метро. Несмотря на это, с первого дня у здания днём стояла толпа евреев, жаждущих поговорить, просто посмотреть на своих ближневосточных соплеменников. Многие сопровождали делегацию, где бы у неё ни были встречи и выступления, дожидались их входа в здание и выхода. Некоторых делегаты уже знали в лицо. При любых контактах просили на память любые сувениры, начиная от значков и марок. Просили автографы. И стремились сами что-нибудь подарить. На открытках и книгах, подаренных Шорху и бережно хранимых им, незамысловатые тёплые слова, например: "Мы вас любим. Миша, Янкель и ещё миллионы". А вот какие строки передал Давиду юноша, как и многие тут же скрывшийся в толпе:
Израиль,
Ты родина наша, ты наша защита,
Ты станешь со временем крепче гранита.
Ты сердце народа-страдальца хранишь,
Израиль, могучий Израиль, крепись!
Что может быть ценнее, чем такой замечательный экспромт, написанный на простом листке бумаги. Были и подарки другого рода. Одна молодёжная компания из Ленинграда предложила в подарок телевизор, не ведая, что в молодом воюющем Израиле экраны зажгутся только через десять лет, а пока нет ещё очень многого. Получив вежливый отказ от электронного подарка, на следующий день принесли книгу Давида Бергельсона, которую тоже бережно хранит Давид Шорх-Сорек. Дарственная надпись на книге: "Другу из Израиля от представительницы еврейского населения России, которое верит, что придёт то время, когда евреи всего мира соберутся под одним небом, небом Израиля". И здесь – без подписи. Вот так: всё равно под прицелами фото- и подслушивающей техники всесильного КГБ, но ещё, по инерции, анонимно.
На фестивале израильская делегация пользовалась особым вниманием. Помимо естественного желания советских евреев общаться с нею, не меньшую роль играла притягательная красота молодых людей, талантливых, находчивых, доброжелательных. Даже просто в колонне на открытии и закрытии фестиваля делегация Израиля выглядела одной из лучших. Автор, видевший это сам, подтверждает без всякого преувеличения. Знамя делегации нёс лично Давид Шорх.
Власти делали всё возможное, чтобы помешать или хотя бы ослабить контакты советских евреев с делегатами. Например, было предусмотрено и афишировано выступление израильского ансамбля в здании театра имени Пушкина, в центре Москвы. Ансамбль даже провёл там репетиции. Вдруг, уже в день концерта, делегации сообщают, что выступление переносится в Театр транспорта. Впрочем, Давид точно не знает: в Москве есть ещё и Дом культуры железнодорожников – ЦДКЖ, и концерт, возможно, перенесли в это помещение. Предлог – слишком много желающих, а в Театре Пушкина – всего, как сказали, 750 мест. Но ни билетов в продаже, ни пригласительных в новое помещение никто не приготовил. А тем тысячам людей, кто приехал к Театру Пушкина, никто ничего не сообщил.
Шорх немедленно, ссылаясь на то, что в Театре Пушкина остались после репетиции инструменты, потребовал машину и послал ребят за ними. Музыканты, по наказу Давида, сообщили евреям у театра о новом месте выступления, и те, оставив объявления для ещё не подъехавших, на метро быстро добрались до оного. Но билетов-то нет! Предприимчивый народ не теряется: все сто делегатов снимают свои большие официальные значки делегатов с изображёнными на них семисвечниками и передают ждущим у дверей.
Сто человек проходят мимо контролёров и охраны, как делегаты. Откуда рядовым контролёрам знать, сколько их, израильтян, должно быть? Ведь многие делегации насчитывали по несколько сот человек. Пока суть да дело, таким и ещё неизвестно каким образом зал почти был заполнен. Израильтяне выступили с большим успехом, а московские евреи имели возможность побеседовать или хотя бы поприветствовать дорогих гостей.
Шорха в поездках по Москве постоянно в отдалении сопровождали – он это и чувствовал, и иногда фиксировал. Был такой случай. Давида предупредили, что из Каунаса приедет специально некий Борис Клячко. Борис появился вместе с женой у общежития Тимирязевской академии, и Давид назначил ему встречу у Центрального почтамта. Когда Давид ехал в такси на встречу, заметил следующую сзади машину. При встрече с Клячко машина стояла в отдалении, а вышедший из неё человек делал вид, что читает газету. В 70-х годах Клячко репатриировался в Израиль, жил в Бат-Яме, успешно работал. Но интересно, что после фестиваля при встрече советник посольства СССР рассказал удивлённому Давиду во всех подробностях о его беседе с Клячко у почтамта. Давид невольно вспомнил про то, что писали о глазах и ушах КГБ, и лишний раз осознал, почему были анонимными записки доброжелателей.
Впрочем, - и теперь уже Давид Сорек не считает необходимым скрывать, - и Моссад, и другие израильские органы и общественные организации вели уже тогда всевозможную работу в Советском Союзе, несмотря на препоны и опасности. В частности, делегацию опекал атташе по культуре Консульства Израиля, сотрудник Моссада Элиягу Хазан, по-своему фантастическая личность. Вот что пишет о нём в своих воспоминаниях знаменитый профессор Барух Подольский, в то время – молодой подпольный сионист:
" Договорились о встрече в Музее изобразительных искусств…Это был атташе по культуре Элиягу Хазан. Польский еврей из Белостока, перебравшийся ещё в тридцатые годы в Палестину, сражавшийся там в составе Еврейской бригады в годы Второй мировой войны, он, естественно, интересовался положением евреев СССР. После долгого разговора Хазан пообещал давать мне литературу по Израилю. Так началась моя "подрывная" (с точки зрения КГБ) деятельность… В конце 1957 года Хазан был выдворен из Советского Союза – он посмел раздавать в Одессе значки и прочие сувениры из Израиля…"
Между прочим, будущий профессор во время фестиваля "вместе с подругой Лидой (ныне – женой) бегал в поисках израильтян, брал сувениры, пытался беседовать". Как и тысячи молодых и юных евреев Москвы. Благодаря фестивалю многие раскрепостились; ближе познакомиться с исторической родиной, изучать иврит стало интересно; возникали всё новые подпольные кружки. Цель, поставленная перед делегацией израильских сионистов, была достигнута.
Делегация Израиля приехала одной из последних и уехала одной из первых: просьба о дополнительных нескольких днях не была удовлетворена.

ПОСЛЕ ФЕСТИВАЛЯ
Неуклюжие действия советских властей по ограничению контактов с израильской делегацией дали обратный эффект. Многие русскоязычные израильские делегаты, да и сам Давид Сорек раньше, даже после дел "космополитов" и "врачей", с симпатией относились к стране, из которой приехали и которая сыграла ведущую роль в спасении мира от фашизма. Но милицейские цепи и стремление советских людей прорвать их запали глубоко в память и души молодых людей и заставили их по-иному взглянуть на жизнь за "железным занавесом".

С Шимоном Пересом
После возвращения на родину руководители и делегаты, естественно, рассказали и написали о своих впечатлениях, о волнующих встречах с еврейской советской молодёжью и о препятствиях, которые им приходилось преодолевать. И немедленно последовала реакция: три центральные советские газеты опубликовали гневные статьи: в "Комсомольской правде" – статья Б. Гурнова "Басни израильских брехунов и их жертвы"; в "Литературной газете" – "Трагедия обманутых" Л. Шейнина; в газете "Труд" – "Пропагандистские сирены и израильская действительность" А. Димина. Авторы обрушились на Израиль, делегацию, лично Давида Шорха. Речь в статьях шла о израильских "брехунах", заманивающих доверчивых советских евреев, о трагедии тех, кто поменял родину на "рай" земли обетованной и т.д. Это был первый залп последующей почти тридцатилетней антисионистской канонады в советской печати, направленной против еврейского государства и репатриации советских евреев. Но и эта пропагандистская компания дала обратный результат.

Президент Израиля И. Герцог награждает Д. Сорека
В 2007 году отметили сорокалетие открытого сионистского движения "отказников". Ни в коей мере не умаляя важности этого движения и мужества этих людей, Давид Сорек обращает внимание лишний раз, и просил это подчеркнуть, что нельзя забывать и той огромной работы, которую проводили израильские дипломаты, Моссад, другие еврейские организации. Подпольно и полуподпольно распространяя сионистскую литературу, зажигая и поддерживая в евреях чувство национального достоинства, они подготовили последующий "выход из подполья". К 60-м годам было также подготовлено общественное мнение и защита за рубежом и окрепли новые веяния, вроде движения "шестидесятников", в среде советской интеллигенции. Стала возможной публикация "Бабьего яра" Евгения Евтушенко. Умножались контакты и возможности выезда.
Лишь со временем стало ясно, что Всемирный фестиваль, прошедший под лозунгом: "За мир и дружбу", скорее способствовал поляризации , и не только молодёжи, как на социальной, так и на национальной основе. Грандиозное шоу породило одну из первых трещин в железном занавесе, позволившую в будущем прорубить окно, через которое, к примеру, уже в 1973 году смогли "выбраться" 13 тысяч наших соплеменников. Так что, по мнению Давида Сорека, сегодня еврейский народ может вспомнить Шестой Всемирный фестиваль только добрыми словами. Давид Сорек в офисе Беэр-Шевы в 2000-м году. На стене - фото: он с Д. Бен-Гурионом
В дальнейшем Давид Сорек посвятил всю свою неутомимую энергию делу репатриации и обустройства евреев из СССР и СНГ. Эта его деятельность оценена по достоинству: ему присуждена Премия Президента Израиля, его имя занесено в Золотую книгу страны. И сегодня Давид Сорек продолжает делать много доброго и полезного для людей. От души поздравляем достойного ветерана и его друзей по делегации с полувековым юбилеем их успешной международной миссии.

Михаил Ринский (972) -3 -6161361 (972) 54-5529955

rinmik@gmail.com
mikhael_33@012.net.il















.